Премьер-министр переформатирует сразу 40 структур — часть подчинят ВЭБу, часть ликвидируют. Под нож идет и фонд развития моногородов
Из 40 институтов развития останется только 20, остальные распустят, объединят или переименуют — таким будет итог глобальной реформы Михаила Мишустина. За кадром осталось перераспределение финансовых потоков и вал отставок, в том числе и в правительстве, их объявят позже. О том, удастся ли премьеру построить новую государственную экосистему, почему от реформы проиграет группа Дмитрия Медведева и изобретут ли обновленные ИР русский iPhone, — в материале «БИЗНЕС Online».
Сегодня премьер-министр РФ Михаил Мишустин рассказал о планах по реформированию институтов развития
РЕФОРМА ИР: БЕЗ МНОГОРОДОВ, ОЭЗ И ФОНДА ДОЛЬЩИКОВ, НО С УНИВЕРСАЛЬНЫМ БАНКОМ И «РОСКОСМОСОМ»
Сегодня премьер-министр РФ Михаил Мишустин рассказал о планах по реформированию институтов развития (ИР). Он напомнил, что каждый из 40 ИР создавался для решения конкретных задач — поддержки инноваций, малого и среднего предпринимательства, экспорта, регионального развития, жилищного строительства и промышленности. «От них требовались совершенно определенные действия, которые в свое время дали значимые результаты, — заметил премьер. — Но за последние годы появились новые вызовы, которые требуют существенной корректировки их работы и перспективных планов».
Мишустин подчеркнул, что деятельность институтов сегодня «слабо увязана с новыми национальными целями развития». «Отсутствуют единые механизмы управления, есть существенное пересечение функций с федеральными органами исполнительной власти и коммерческими организациями», — перечислил премьер недостатки системы. По его словам, оптимизация институтов развития пройдет по четырем направлениям. Во-первых, на базе госкорпорации «ВЭБ.РФ» сформируют крупный инвестиционный блок с передачей под него корпорации МСП, российского экспортного центра, ЭКСАРа (российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций), «Роснано» и еще четырех фондов: «Сколково», фонда содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, фонда инфраструктурных и образовательных программ, фонда развития промышленности.
Во-вторых, 8 институтов развития ликвидируют полностью. Это госкомпания по управлению ОЭЗ, фонд развития моногородов, российский фонд развития IT, Росинфокоминвест, агентство по технологическому развитию, агентство по развитию человеческого капитала на Дальнем Востоке и в Арктике, фонд развития Дальнего Востока и Арктики, агентство Дальнего Востока по привлечению инвестиций и поддержке экспорта. Их функции (вроде госполитики по управлению ОЭЗ, распределение субсидий регионам) распределят между ВЭБ.РФ и федеральными органами исполнительной власти.
Для Татарстана обозначенные перемены важны прежде всего в контексте грядущих изменений в управлении моногородами и ОЭЗ. Как сообщал президент РТ Рустам Минниханов в начале этого года, фонд развития моногородов помог республике получить более 20 млрд инвестиций. В каких кабинетах будут теперь распределяться эти деньги, пока непонятно.
В-третьих, произойдет укрупнение институтов по видам деятельности. Например, Государственную транспортную лизинговую компанию и «ВЭБ Лизинг» объединят в Единую лизинговую компанию, МСП Банк и Банк «ДОМ.РФ» — в Универсальный банк. Российскому научному фонду передадут в управление российский фонд фундаментальных исследований, российскому фонду прямых инвестиций — российскую венчурную компанию, фонду содействия реформированию ЖКХ — фонд дольщиков. По словам Мишустина, все это позволит сократить дублирующие функции и сформировать пять крупных институтов развития.
В-четвертых, в новой структуре сохранят «стратегически важные организации»: «Росатом», «Роскосмос», «Ростех», Росавтодор, «Росагролизинг», Россельхозбанк, агентство по страхованию вкладов, Российский экологический оператор, «Дом.РФ», корпорация развития Дальнего Востока и корпорация развития Северного Кавказа. Разве что АО «Курорты Северного Кавказа» теперь станет корпорацией по туризму. Их сохранение связано со специальными задачами, которые они выполняют.
«Это позволит сделать институты развития более эффективными и переориентировать их на достижение национальных целей развития, утвержденных указом президента, — пояснил премьер. — Правительство продолжает устранять избыточные административные препятствия при реализации инфраструктурных проектов». По словам Мишустина, реорганизация институтов развития, помимо вышеупомянутого, поможет избавиться от бумажной волокиты — как минимум ее теперь оцифруют.
Реализация задуманной реформы ставит ряд вопросов. Например, если слияние ГТЛК с «ВЭБ Лизингом» будет проводиться под эгидой последнего, то, как пишут некоторые СМИ, международный долговой портфель первого может оказаться под дефолтом, так как «ВЭБ Лизинг» сегодня находится под санкциями. Кроме того, возникают вопросы о том, какое будущее ждет руководителей ликвидированных или утративших самостоятельность ИР, прежде всего Анатолия Чубайса. Слухи о его уходе из «Роснано» в инвестблок ВЭБа ходят последние несколько дней. Как будет решен кадровый вопрос по 12 «отраслевым» институтам развития, пока не ясно. «Коммерсантъ» также предрекает перестановки и в правительстве РФ.
Какое будущее ждет руководителей ликвидированных или утративших самостоятельность институтов развития, прежде всего Анатолия Чубайса (справа)?Фото: kremlin.ru
«РОСНАНО» И «СКОЛКОВО» — ПРЕДМЕТ ДЛЯ ШУТОК И СЮЖЕТ ДЛЯ АНЕКДОТОВ»
«Вопрос не в том, эффективно эти институты функционируют или нет, а в том, что институты развития есть, а развития нет, — высказался в беседе с корреспондентом „БИЗНЕС Online“ руководитель политической экспертной группы Константин Калачев. — „Роснано“ и „Сколково“ — предмет для шуток и сюжет для анекдотов. Сейчас та реформа, которую проводит Мишустин, — это в первую очередь ликвидация убытков и попытка навести элементарный порядок, начать с учета и контроля, но после подобного уже перейти к задачам развития, когда можно будет снова вспомнить про российский прорыв, который нам обещал президент на прошлых президентских выборах. Административная реформа и оптимизация, которую проводит Мишустин, даст ему возможность показать себя и перед первым лицом, и перед населением. У последнего, наконец, появляется надежда на то, что теперь есть правильный премьер, который сможет создать драйверы роста».
Калачев убежден, что деятельность всех институтов развития была слаба, что недопустимо, учитывая их связь с национальными целями развития. Отсутствовал также единый механизм управления. «Так что нужно зафиксировать убытки — и вперед. Дальше — надежда и энтузиазм как наше главное богатство, — говорит эксперт. — Как это дальше будет функционировать, посмотрим. Во всяком случае, уже сейчас можно утверждать, что достижение национальных целей развития при данном премьере становится осуществимым, если он продолжит в том же духе. Конечно, мы ждем кадровых решений. Без них мало что поменяется. Хорошо, что уже анализируется деятельность действующих институтов развития, прислушиваются к Счетной палате в том числе, господам Кудрину и Шувалову, которые видят все проблемы с такими институтами. Кто против того, чтобы была централизация и программный подход, чтобы критерии эффективности были понятны, ясны задачи?»
«Институты развития РФ были достаточно неорганизованны, они создавались под различные ведомства, или под проекты, или даже под различных людей, — заметил политолог, президент центра стратегических коммуникаций Дмитрий Абзалов. — Понятно, что в результате мы получили ту ситуацию, при которой у нас масса точек входа с точки зрения поддержки, и предпринимателям и компаниям приходилось искать отдельные кассы для того, чтобы понять, кто с чем работает. Схема крайне странная, и в создании единой системы логика есть».
По оценке Абзалова, Мишустин строит свою государственную экосистему. «Это большой государственный „Яндекс“ с различными институтами, которые предоставляют как свои виды услуг и сервисов, так и льготы на отдельные виды деятельности, — говорит политолог. — А координатором всего этого выступает одна или две структуры, цифровые платформы, на которых данные услуги предоставляются. То есть человек, предприниматель должен себя чувствовать в ситуации покупки какого-то товара на „Яндексе“ или AliExpress. Он заходит, выбирает по своим интересам и уходит. По сути, это попытка создания одного дешевого входа. Вопрос станет заключаться в другом: каким образом можно будет всех их синхронизировать. Потому что они дублируют одни и те же функции, предоставляют льготы одни и те же иногда. Потом у нас есть региональные институты развития, у каждого субъекта РФ или корпорации есть фонды, и с ними тоже нужно как-то синхронизироваться».
Кому, как не IT-интегратору, человеку, который всю жизнь занимался этим на уровне налогов, сделать систему, которая будет единообразна, задается риторическим вопросом политолог. «Логика такого решения в том, что мы все денежные средства, которые разбрасывали по необъятной родине, пытаемся сконцентрировать на фоне того, что экономическая ситуация осложняется. Проиграть от данной реформы могут компании, федеральные ведомства, для которых это был важный аппаратный ресурс и источник финансирования, — говорит Абзалов. — Поставить между ними еще один, с которым придется все согласовывать, — большая проблема. Плюс источник контролируется не федеральным ведомством, а фондом регулируемой структуры. Вторая проблема в том, что у нас на этих ресурсах и сидели — тот же Чубайс, под него было „Роснано“ сделано. Есть стратегические проекты, которые прикреплены к конкретным людям. И они от этого проиграют. Одно дело — свой институт развития, и совсем другое — ИР, который контролирует кабмин».
«Только в России есть такая форма образования, как ИР, — указывает политолог Илья Гращенков. — Появилась она из-за чего: деньги из бюджета вроде как трудно выделяются, поэтому передавать их стали сначала в специально созданные ИР, которые могут легче их тратить, а дальше должны быть какие-то показатели эффективности. Но поскольку все эти институты, начиная от „Роснано“ и заканчивая „Сколково“, не делали какого-то масштабного отчета для населения, то не очень понятно, каких успехов они добились, насколько оправданы были такие многомиллиардные траты. iPhone мы свой не получили, каких-то других вещей, ради которых все это создавалось, тоже».
Перевод ИР в ВЭБ и другие организации красноречиво говорит о сокращении количества свободных денег в стране, полагает Гращенков. «Поэтому ВЭБ станет теперь еще и контролировать, сколько денег получено, на что потрачено, с такой точки зрения эффективность возрастет, — заметил специалист. — Но основной вопрос к ИР в другом: что было сделано за время их работы? Видимо, этого мы не узнаем: скорее всего, все институты окажутся переданы без какого-то аудита, сложно говорить об эффективности».
По оценке собеседника издания, от реформы Мишустина прежде всего проигрывает группа Дмитрия Медведева. «„Сколково“ было его имиджевым проектом, через него эти многомиллиардные средства проходили, — отмечает Гращенков. — Другие корпорации, связанные с прямыми инвестициями, возникли в годы его президентства и относились к его сфере влияния. Потому объединение их под ВЭБ, несмотря на неплохие отношения Шувалова с Медведевым, говорит об уходе их от последнего, что с данной точки зрения ослабляет его позиции».
Как рассказал «БИЗНЕС Online» политолог, директор международного института новейших государств Алексей Мартынов, разговоры об оптимизации ИР идут с 2015 года, когда такую задачу в своем послании поставил Владимир Путин. «ИР создавались в разное время под разные задачи, повестки, и на сегодня кто-то исчерпал весь свой функционал, кто-то дублирует частично функционал друг друга, нет единого центра управления ИР, — рассуждает Мартынов. — Об этом много говорилось, и вот реформа управления ИР запущена Михаилом Мишустиным, что внушает оптимизм — достаточно вспомнить его блестящую реформу налоговой службы, которую он реализовал по поручению президента в свое время».
«Давайте посмотрим на Китай: раньше им даже риса не хватало, а сейчас они производят собственные 5G-вышки и микроэлектронику, — размышляет генеральный директор ОЭЗ „Алабуга“ Тимур Шагивалеев. — Очевидно, что это произошло не потому, что они проводили много форумов, а потом раздали всем по 5 копеек и ожидали чуда. На инновационную политику было направлено серьезное финансирование».
Как можно оценить эффективность российских институтов развития? «Если мы с вами сейчас говорим по российскому сотовому телефону через российскую 5G-вышку, а будущая статья будет располагаться на сервере, произведенном на российских процессорах, то результат отличный, — с иронией дает оценку Шагивалеев. — Правительство все правильно делает, оно концентрирует ресурсы для решения ключевых задач. Без превращения Национального банка Российской Федерации в институт развития никакого результата не получится. Масштабные задачи требуют масштабных решений».
Максим Кирилов, Анна Городнова, Евгения Иванова
Фото на анонсе: kremlin.ru